Багряные лучи солнца обливали стены и башни города кровью, зловеще блестели стекла окон, весь город казался израненным, и через сотни ран лился
красный сок жизни; шло время, и вот город стал чернеть, как труп, и, точно погребальные свечи, зажглись над ним звезды.
Неточные совпадения
На другой или на третий день, хорошенько не помню, приехали мы поутру в огромную слободу пахотных солдат, называемую
Красным поселением, расположенную на реке Кондурче, которая была немного поменьше
Сока, но так же красива, омутиста и рыбна.
Дедушка и Сергей поочередно макали в соль спелые помидоры, из которых тек по их губам и рукам
красный, как кровь,
сок, и заедали их сыром и хлебом.
Ночь. Зеленое, оранжевое, синее;
красный королевский инструмент; желтое, как апельсин, платье. Потом — медный Будда; вдруг поднял медные веки — и полился
сок: из Будды. И из желтого платья —
сок, и по зеркалу капли
сока, и сочится большая кровать, и детские кроватки, и сейчас я сам — и какой-то смертельно-сладостный ужас…
Савка пополз вдоль забора, цапаясь за доски тёмно-красными руками; его кровь, смешавшись со взрытой землёй, стала грязью, он был подобен пню, который только что выкорчевали: ноги, не слушаясь его усилий, волоклись по земле, как два корня, лохмотья рубахи и портков казались содранной корой, из-под них, с пёстрого тела, струился тёмный
сок.
Переправившись чрез Волгу под Симбирском, дедушка перебил поперек степную ее сторону, называемую луговою, переехал Черемшан, Кандурчу, чрез
Красное поселение, слободу селившихся тогда отставных солдат, и приехал в Сергиевск, стоящий на горе при впадении реки Сургута в Большой
Сок.
И женщин — жен и любовниц — этот старик, наверное, вогнал в гроб тяжелыми ласками своими, раздавил их своей костистой грудью, выпил
сок жизни из них этими толстыми губами, и теперь еще
красными, точно на них не обсохла кровь женщин, умиравших в объятиях его длинных, жилистых рук.
И сегодня, как всегда, перед глазами Аристида Кувалды торчит это
красное здание, прочное, плотное, крепко вцепившееся в землю, точно уже высасывающее из нее
соки. Кажется, что оно холодно и темно смеется над ротмистром зияющими дырами своих стен. Солнце льет на него свои осенние лучи так же щедро, как и на уродливые домики Въезжей улицы.
По мере того как этот, «ледеви не утопший и ледеви не сгоревший», худой, изнеможенный жид размерзался и размокал в теплой комнате, его лоб, с прилипшими к нему мокрыми волосами, его скорченные, как бы судорожно теребившие свои лохмотья, руки и особенно обнажившаяся из-под разорванного лапсардака грудь, — все это было точно покрыто тонкими ссадинами, из которых, как клюквенный
сок сквозь частую кисею, проступала и сочилась мелкими росистыми каплями
красная влага…